Алексей Филин (36 лет), Пенза, Россия

Пытаясь заполнить вербальную нишу, Таблетки и водку мешая упрямо, Она непременно под вечер напишет Размашистым почерком пару стихов. Без ритма и рифмы, плюя на запреты, Чтоб вывернуть всё, до последнего грамма. Чтоб душу наружу, а сердце согреть и Уснуть в мешанине разбросанных кофт. Но память смолчит: неизбежно, надсадно. И в терпком дыму от шестой сигареты Найдёт очертания старого ада, А после всё это отправит на лист. Так часто бывало. И стоит прилечь ей Как разум пронзает ударом стилета. Стихи не спас

Словно ниточка света вторгается в дом Твой рассыпчатый смех, напугав тишину. Ты уходишь за миг, не оставив следов, Только мятая простынь и шорох минут. Даже образы шьют твой лирический стан, Наполняя пространство и воздух вокруг. То ли музыка сердца честнее холста, То ли память становится чистой к утру. А гитара в углу, задыхаясь в пыли, Слишком долго молчит, израсходовав грусть. И я знаю - болит, непременно болит, Будто струны забыли касания рук. А стихи выступают как капли росы - Безусловно невинные. Ско

Зачем мне быть, когда могу казаться Отсветом золотого янтаря? И всё, что мне сегодня говорят - Пустое бла-бла-бла. Судьбой паяца Я пригвождён к позорному столбу. И боли нет, она вошла в привычку. А ночь всё так же холодно-цинично Разбрасывает в небе искры бус, Которые устану собирать Бессонной ночью, вверившись рассвету. Но затушив о чувства сигарету Я остаюсь калекой. И с утра В безумном танце одинокой птицы Лечу сквозь сотни незнакомых лиц, Которые и даром не сдались, Но я пытаюсь всё же с ними слиться.

Я возьму эту боль. Так позволь же принять Каждый грамм твоих слёз, обжигающих плоть. Всё, что было - прошло. И из тысячи слов Я найду то одно, что опишет меня. Это кисти мазок, это солнце и цвет Опадающей осенью жёлтой листвы. Будто сложно принять. Да я сам не привык Понимать отражение в чёрной Неве. Сколько можно отдать за улыбку и всё, Что привносит в мой мир первобытный огонь? Ты рисуешь меня и, касаясь, ладонь Превращает мой образ в дыханье лесов. Посмотри мне в глаза - в прорубь карих зрачков - Там

Снова вижу тебя, продолжаю роптать И эмоции снова как будто впритык. Я пишу столь привычный душе листопад, Но центральной фигурой мне видишься ты. Будто осень опять навевает тоску По непрожитой жизни, потерянным снам. И багаж моих образов беден и скуп, Потому что с собой я давно не честна. А сегодня особенно солнечный день, Столько тёплых лучей, проникающих в кисть. Мимо, жмурясь, проходят десятки людей, Что готовы опять наступать на шнурки. Я тону в желтизне и хочу подарить... Я хочу поделиться с тобой кр

Почему мне так больно, скажи - Не кукушка, но всё же прошу - Как в итоге познать эту жизнь О которой я часто пишу? И под кожу, как лезвия бритв, Проникают порезы души. Но лечить то, что нынче болит Я совсем не спешу. Не спеши Ворошить опыт прошлых обид - Гнойниками проросшие швы. И стихами чердак мой забит, Где с тобой перешли мы на "вы". Солнце падает за горизонт - Так уходит надежда моя. И теперь мне совсем не резон Возводить для кого-то маяк. А вокруг только тени людей, Что ушли безвозвратно во вне. Это

Такая жизнь - проходят сквозь меня Осколки лиц: случайных и не очень. Такие правила и всё принять Приходится, пусть этого не хочешь. Соленый привкус, мертвая вода - Теперь не слёзы, море обжигает Моих надежд, что держат провода, В плену сети, где ты теперь чужая... А в тесном мире хищником не быть Среди разляпистых культурных дебрей, Где на асфальте моются следы И чаще слышится фальшивое "поребрик". Не тот ли город нас связал тоской, А после уничтожил и распял нас? И пули слов, прошедшие насквозь Как ожере

Слова циничны - рождают звуки. Гитарный гриф как опора мне, но Стихи проходят сквозь тьму и муки, И выползают из пасти пеной. Я жру таблетки и сам не верю, Что препараты заполнят пропасть. Мой ангел больше не носит перья И не познает любовь до гроба. Курю и вроде бы так спокойно - Фальшивый символ моих иллюзий. Слова как пули - храню обойму, Но больше жизни теперь боюсь их... И как сказать, что чертовски грустно, Когда ни музыки нет, ни мыслей? На плечи давит тяжёлый груз мой И каждый день, как контрольный

Налегке не рождается - точно. И всегда на душе так паршиво. Диалог наш закончится точкой, Заблудившийся между ошибок. И никто не распутает нити, Что связали эмоции крепко. Наших чувств распустившийся свитер - Это хаос, петля, табуретка. А пока терпеливые скрепы, Бесконечно растущая пропасть. Мы создали запутанный ребус; Завалили сводящие тропы. Наши ночи черней антрацита, А дневные часы всё туманней. В этом мире тепла дефицит, но Нам плевать, мы холодные камни. В каждом слове, сверкающем сталью - По живом

Первое письмо Не писал тебе писем, поскольку Все слова мне казались простыми, Только боль обжигала настойкой, Одиночеством, лютой зимой... А стихи оседали мокротой, Как твоё бездыханное имя... И душил меня кашель гарротой, Обнажив зарифмованный гной... Эти серые-серые будни... Это грустное-грустное небо... Я когда-то, как сломанный спутник, Потерялся внутри твоих глаз. Но сейчас необъятно и пусто. И покуда надежда - плацебо, Я вскрываю увядшие чувства, Чтобы выставить всё напоказ. Мне не нужно ни рая, ни

У меня за окном бесконечность - предел; Самолётом распятая жуть облаков. Я вчера уходил в никуда по воде. И ушёл от себя далеко-далеко. Я сверстал из бессонниц свою цитадель, Недосып засыпая в провалы зрачков. Я оклеил себя этикетками дел, Но не сделал опять ничего. Ничего, Что могло мотивировать веру в людей: Предают не враги, а родные, друзья. Накрывает планету холодная тень - Потолок восприятия рухнул к чертям. Это всё рассыпается в клетках недель: Календарь превратился в один из кругов. Лучше буду собо

Второе письмо Два месяца. Всё та же тишина Пустыней оживает в каждой строчке. Слова - песок, а мне теперь Шираз - Как капли крови - твой туманный почерк. И старый друг - мой вечный недосып - Ссыпается и забивает глотку... Я ненавижу осень и часы, Но снова отдаю себя на откуп Своим врагам. И больше никому. Не верю ни в людей, ни в миражи я. Ты променяла, погрузив во тьму, Всё то, чем мы когда-то дорожили. Я всё пойму, ты только расскажи, Какой ещё мне крест нести и сколько Осталось ждать, и верить, будто ж

Танцуй в отражении стекол витрин И пусть этот танец - финальный аккорд. Огонь, что в глазах, до утра догорит... Но здесь и сейчас - это важный глоток Пожара, забравшего старых друзей; Пожара, спалившего памяти след... И всё, что тревожит, однажды узрев, Ты выйдешь из вечности в сумрачный лес... Но это потом, а сейчас только ты И музыка, давшая правильный ритм. У времени свой бескорыстный мотив - Тебя уничтожить в ожогах зари... Танцуй и, не видя вокруг никого, Взлетай, не заметив цепей на рука

I Восемь строк, чтобы вам сказать Или вымести сор и пыль - Я пытаюсь закрыть глаза... Лучше б вовсе мне всё забыть. Я иду в тишину дворов, Где найду свой бесплотный храм... Только память скребёт нутро, Оставляя за шрамом шрам. II Мне не хватит ни сотни слов, Ни стихов, ни того, что в них... Я настолько забыл тепло, Что уже не считаю дни Без тебя и твоих огней; Без пожара твоих волос... Я распался на да и нет, Чтобы вырвать из сердца злость... III Так бывает и никого: Фонари освещают тьму. Я в себе зат

Посмотри, сколько неба вокруг. Сколько в нем настоящей свободы? Это синий размазанный труп, Что истерзан шипами гарроты. И восхода раскрывшийся шрам, И заката кровавая лыба. Дотерпеть. И опять до утра Признавать, как губителен выбор; Как трагичен стакан на столе; Как терновый венок ироничен. Не жалей ни о чем, не жалей, Даже если всё стало привычкой. Напиши столько слов, чтоб они Осушили хрустальные слёзы... Если хочется жить - хорони, То, что больше в себе не вывозишь. А вокруг - беспросветная даль И бесс

Мы ещё встретимся, только не теми, не с теми, Став равнодушными, память накрыв простынями. Всё эфемерно, тем более небо и время - Каждый несёт над собой угасающий таймер. Как же непросто поверить в бесполое эхо Мёртвых семян недосказанных слов или правил. Сколько людей на пути превратились в помеху? Сколько проблем под ногами слежались, как гравий? Старая боль, словно кожа, сползает по шее. Шашечки букв в эпитафию сложатся хмуро. Люди не больше, чем жертвы своих же решений, Вырванных с мясом из сердца. И к

Холодная осень. Я вымок насквозь, Но время выгуливать жалкое тело. Я думал, что дождь - это капельки слёз, Что ангелы льют от тоски то и дело. Я думал, что ангелы, зная финал, Сыграют на трубах последнее скерцо. Но вся пустота, что когда-то была, Окутала тьмою увечное сердце. Я в этой безмолвной и дикой хандре Гуляю по улицам мрачным и серым. Так мало людей, что способны согреть; Тем более тех, кому можно поверить... Но всё же откуда-то слышится звук, Что бьётся водой о незрячие камни.

Процитируй мне Бродского или кого-то ещё. Не люблю тишину. Тишина бьёт больнее, чем плети. Я привычно смотрю сквозь стекло и по зеркалу щёк Так устало стекают слезинки. Никак не стереть их. Это осень несёт на своих каравеллах дожди, Паруса поднимая под натиском черного цвета. За окном разливается небо. Устала? Садись. Процитируй мне Бродского или, хотя бы, ответь мне: Сколько будет ещё одиночество нашим клеймом; Метафизикой боли, которая вечно была в нас? Я пытаюсь светить, но внутри, как и раньше, темно

Осенних листьев цветной парад Шагал навстречу зубастой стуже. По парку бегала детвора Забив на завтрак, обед и ужин Плечом к плечу, как немой эскорт, Напялив шапки, шарфы и куртки, Гуляли люди в броне из кофт, Всю жизнь сводя, как всегда, к абсурду. А я устало бродил один, От солнца прячась как грязный морлок. И что-то ёкало там в груди, И стылый воздух царапал горло. Холодный ветер мне угрожал Ознобом, кашлем. Опять болеть, но Эмоций пагубных урожай Собрал и хватит теперь до лета. И сколько б не было

Мы писали стихи и пытались спасти свою душу. Но никак не выходит. И нет ни души, ни стихов. В жерновах тишины окончательно счастье разрушив, Мы себя погрузили в молчание, словно в чехол. Алфавита не хватит: мы долго рычали от страха: Ибо страх, это то, что горит бесконечно внутри. В черной жиже судьбы растворяются люди, как сахар... Только сладкого чуть и всё больше ломается ритм Этих грустных виршей, что запачкали сердце, как уголь; Что из памяти лезут, стекают как вязкий мазут. Завершают часы бесконечн

Из тёмных ниток сшивая ночь нам, Сидит, качаясь, уставший бог. На черном небе расставив точки, Он ухмыляется: "я вот смог. А что мешает тебе, дружище, Составить карту из вещих снов?" Он ищет взглядом, нарочно ищет, Того, кто смотрит, как шьётся ночь... А снизу пусто и только тени Сквозь влажный воздух тревожат мрак. Они пронзают глухие стены, И остаются там до утра... Он не находит в глазу соринку - Всё потому что я просто пыль... Вдоль серых будней иду по рынку, Не выделяясь среди толпы. Так воспитали. Та

Всей силы гиганта едва ли мне хватит, Чтоб смог я согреться в озлобленный вечер. Чтоб смог исписать, что тревожит в тетради. Но хватит ладони, что теплая вечно. Когда так надсадно и стонут картины, Когда тишина громче рева турбины, Я жду, что наполнится светом квартира, Где я столько раз себя вёл как кретин, но... А впрочем неважно и старое больно, Не то, что физически - чаще ментально. Я буду стараться, ты только позволь мне Прижаться к груди, где живут твои тайны... Мой квази-мирок очень шаткий и тесный.

А время, знаешь, движется по спирали, И алгоритмы будто одни и те же: Не знали друг друга->любили->не знали. Бывает иначе. Бывает. Но реже... Как правило люди теряют - по списку: Терпение, волю. Порой: всё и сразу. Кому надоело, кому-то все риски Туманят и душу, и сердце, и разум. И если бы двое. Но кто-то гремит и Пытается склеить. Взрывается воздух. Уходят часы, мотивация, литры... Ни разу ещё не сошлись, сука, звёзды... Как правило: люди находят замену, Иначе не могут приматы совсем и Пускают любовь, ка

Сомнения снова завяжут в узлы. Там картина, где тянутся руки за дверью. Сплетаются змеи и сыпятся перья, Раскрошены буквы и нет алфавита. Не там и не место - синдром самозванца - Не верит никто, сам себе Станиславский: Под каждое слово прописана маска, Под каждое действие создан свой панцирь. И вырезать опухоль - деланно резать - Чинить себя скальпелем снова и снова. Опять я туда, где находится повод Забраться на новую ветку регресса. Привлечь ли внимание, вызвать ли жалость - Деструкция самости лезет н

Когда уйду, то заберу с собой всё, И не оставлю ни идей, ни сора. Сегодня не боюсь. И ты не бойся Отсвечивать сквозь прошлое минор мой. Банальный ритм стегает мнимой плёткой. Стенает отражение сквозь морок. И тысячи ответов время шлёт мне, Покуда не разбужен спящий город. Ты не равняй уход к попытке бегства. Я не признал родной мне ойкумены. И в тех краях, где исчезает след мой, Легко найти для каждого замену. Когда уйду - меня никто не вспомнит. Придут другие гаснуть и гореть, а Портянки строк написанных

В это зимнее-зимнее утро Выдыхаю удушливый дым. Засыпает небесная пудра Обведенные мелом следы. Так и я, заключив себя в форму, Словно рифмами скрыв наготу, Возвожу равнодушие в норму И его посвящаю листу. Спотыкаясь в ритмическом танце, Будто пьяный, коверкая шаг, Я себе фантазирую панцирь, Чтобы в нём было проще дышать. И на каждой натянутой строчке Начинается с совестью торг. Я меняю нарочно свой почерк, Вознося своё нечто в ничто. Так сознание делает выбор И проходит сквозь старую боль. Но сомнений вис

Никто не знает, что в голове. Там Густой апокриф, метель и штампы, Лавкрафт и монстры, вино и лето. И это всё под холодной лампой, Что вместо солнца создал когда-то - На всякий случай, авось прокатит. Под стробоскопом и на хайлайты - Так разбредаются по тетрадям Обрывки памяти и патроны; Слова и рифмы встают на место. Сбивает время со всех короны - Хватает взгляда, намека, жеста... И рассыпаются на фракталы Стихи и хаос, узоры мыслей... Никто не знает, что я устал и Никто не знает... Контро

И не поймёшь, где мир, а где война. И кто тебе в итоге станет другом. И снова ночь. И снова ночь без сна. И ткани снов вновь режет Фредди Крюгер. Холодный воздух заполняет грудь. Вокруг стоят усталые дома. Я Иду гулять. Себя тащу к утру, Чтоб вывезти какое-то там мая. Уже неважно, что несёт TV. По сути дела все одно и то же. Сейчас я наблюдаю как рассвет Вбирает всё и движется по коже. И так свободно. Так сейчас легко - Как шёлковые нити паутины. И полнится большой медвежий ковш Прозрачным светом. Столько

Эфемерное, будто бы вера в людей, Беспросветное, словно вселенская жуть Осознание мысли, что близок предел Не растраченных чувств. Я совсем не горжусь, Что игрался с судьбой и не верил в конец Безграничного пламени летних ночей. Время - деньги и жизнь остаётся в цене - Я признал и учусь. А рука на плече Только пафосный жест, столь приевшийся штамп, Бесполезный, как сотни грохочущих слов. Не бывает чудес и не надо мечтать, Даже если чуть-чуть. И меня не спасло Ни наличие опыта прошлых побед, Ни способнос

Время вышло. Считай патроны, Отпуская себе в висок... Осыпается пыль с короны, На промокший от слез песок. Небо звёздное плохо видно - Увеличивает стекло. Если память сегодня спит, то Просыпается снова зло. Так бывает. И если бегство - Не попытка, но пытка вновь - Проживает планета век свой, Забывая, что есть любовь. Посмотрите, вокруг пожары Освещают ментальный склеп. Люди гибнут и мне не жаль их, Потому что и сам скелет. И под ребрами снова пусто. Время вышло. Вползает мгла... Разлетаются с хрустом чувст

Кто-то проскользнул ко мне в палату - Даже Чехов мог сойти с ума - Он принес в постель горячий латте. Смог я прошептать: "зачем ты, мам"? Всё вверх дном, давно перемешалось. Я/мы переполнились и вот Кто-то будет спорить и внушать нам, Что за краем новый поворот. В нашем доме нет приставки "дур". И Детский сад несбывшихся надежд Научил кидать бумагу в урну, А слова укутывать в падеж. Нет, кресты не вынести, не сжечь нам. На Голгофе места больше нет. Мы не знаем, что скрывает вечность, А она не сможет дат

Расскажи, сколько слов ты сумел отыскать Каждый раз проползая сквозь ворох проблем? Сколько пыли в глаза? Сколько время песка Разбросало, покуда ты всё ещё слеп? Огоньком сигареты, помятым лицом - Отражалась сомнений твоих череда. Замыкается нужность на шее кольцом, И работает сердце как будто радар. Безразличие стелится синим ковром Безобразных цветов на бескрайнем пути, Где способность найти свой единственный дом Безусловно важней, чем животный инстинкт. Сколько сил ни отдай, а всё так же саднит Не зажив

Холодный воздух царапал горло. Узор ботинка пропал в снегу Я стал изгоем. И словно морлок - Опять бегу. От света солнца, от тени мысли В подземный город своих идей. Где нет ни страха, ни снов, ни чисел. И нет людей. Не так всё плохо. Протянут мостик. И этот вряд ли теперь сожгу. Ни капли крови - спасает мой стих - Бумажный жгут. И всё, что было течёт по венам. И память полнит мою скрижаль. Не жаль ни времени, ни мгновений. Себя не жаль. Ошибки учат. Не верь. Не надо Хранить под сердцем чужую боль. А кто не

Я рифмую "огонь-ладонь" и Это кажется слишком честным. Обжигаться и делать вид, что Нет ни боли, ни старых чувств. А рука непременно помнит, И саднится на старом месте. Зарождается, плачет, дышит Ощущение, что я пуст. Слишком скучно и слишком дико - Слышен звон и утробный хохот. До предела сжимаю уши, Но проходит сквозь пальцы шум... Эхо памяти многолико. И покуда не стало плохо, Я свой мир выношу наружу, И опять обо всём пишу... И вплетаются рифмы в небо, Кислотой озаряя след мой. Обрастают по новой шра

То ли осень несётся галопом и бьёт из пращи, То ли свет слишком тускло встречает своих обветшалых. Вот и этой весной слишком много холодных морщин, Что на глади небес пропадают под серостью шали. И бежать в никуда - это самый привычный приём, Слишком личный и ловкий, как вор или карточный шулер. Но дорога одна и она непременно домой - Под бесчувственный дождь, по извилинам хаоса улиц. Это грустно и страшно - идти прямиком в пустоту, Заполняя её чем попало, но чаще печалью. Этот поиск себя безнадёжен и всё-

Наступит утро - сожгу мосты я, И пусть мне прошлое не саднит, но Разрушив память, сломав святыни, Я стану чище. И мне не стыдно, Что был когда-то ментально слабым. И проза жизни сбивала рифмы. Идеи мёртвых вбирал я дабы Идти на свет, но по краю бритвы. Сгущались тучи на грани тьмы, там В железных схватках металось небо. И всё казалось таким размытым, Как воровство и буханка хлеба. Чернее нефти холодный дождь лил, Стуча нервозно и громко плача По всем, кто умер и снова ожил, Но не постиг и гроша удачи. А вр

За столько лет заслуженный финал, Когда ни слов, ни строчек не найти. Когда слюною брызжет, как мастиф Безвкусица на творческом пути. А впереди бетонная стена, Которая съедает небосклон. И нет ни мотивации, ни сил. И сколько их у бога не просил - Он может как и прежде лишь бесить... И время, что осталось на поклон, Я трачу, сочиняя снова грусть, Плутая, выбивая странный ритм, Но я остался, что не говори, Самим собой. И пусть оно горит. Не жаль ни чучело, ни этот труп... А ты, мой друг, меня за всё прости:

Столько дней я прожил, и так мало я смог осознать. Столько масла в огонь и всё те же привычные грабли. Вроде мелочи - да, но пустеет от боли казна Небогатой души, что штормит словно в море кораблик. Столько света нашёл, но не смог унести на плечах Ни своей головы, ни тепла, что давали мне люди. Я мечтал о высоком, но стала арканом мечта: И душила меня, и гремела страшнее салюта. Это может не всё, что хотел я когда-то сказать, Но повсюду "синдром самозванца", не место, нельзя мне. Я смотрю в серость неба,

Чёртово дерево, корни пустившее, Став сорняком, превратилось в убежище. Только теперь не сбежать и не сжечь. Ещё Сам для себя превратился в посмешище. Всё опротивело. Топать до финиша. Сгорбясь, тащить за собой гнёт агностика... Выбранный путь, освещаемый звёздами, Станет иллюзией, призраком, воздухом. Мир, сквозь потуги, становится выцветшим... Птицы зимы беспощадно раздавлены... Падают лебеди белого савана В чёрное месиво вражеской гавани. Слов не осталось - садись и стихи пиши... Верь и надейся, что

Четвёртый месяц - третья часть пути, Когда идти становится трудней. Когда так сложно выжить и впустить В свой новый мир бессилие тех дней, Где я искал, но так и не нашёл Гармонию и внутренний покой. И памяти бессмысленный мешок Висит в душе, подцепленный крюком. Четыре месяца - не самый долгий срок, Но хватит, чтобы сделать первый шаг. Поставить всё в итоге на zero, Оставшись без мечты и без гроша. Крутить рулетку, выстрелить в упор - Играть на полную и всё же проиграть. Я так и не придумал телепорт, Но с

Я - контент. Что за ним? Ничего. Нет, соврал, алгоритмы ВКонтакте. Это всё, что сказал бы Гюго, Описав одним словом характер... Не сыграет ни Рейнолдс, ни Хэнкс. Да и целого острова мало... Ожидая вечерний экспресс, Уходить с головою в усталость. И впиваются в ребра слова, Что доносит навязчивый диктор... Мысли чёрные словно Нева - Утопиться б под прессом вердикта... И за слоем вскрывается слой, Осыпаются стикеры дат и Не помогут ни тысячи слов, Ни одно, повторённое кратно... Так не стоит урок и гроша, Есл

Ничто не вечно. Как бы не хотелось. Ревёт огонь. Удушлив едкий дым. Остались вдалеке душа и тело - Я сжёг себя и все свои следы. Я сжёг свой мир. И в пламени решений, Среди останков прошлого себя, Лежит в грязи разорванный ошейник - Последний символ, жертвенный обряд. Закружится в безумном вальсе ямб, и Подхватит ветер пепел и песок... Я словно феникс [ох уж эти штампы] Воскресну на распятии часов. Безлюдные руины позади, но Так долог путь... И десять лет спустя Я снова собираюсь воедино... А рядом те,

Я иду сквозь печаль бесконечности, В неизвестности тьмы - и там ад ищу. А покуда я сам готов лечь костьми - Всё вокруг превращается в кладбище. Всё вокруг деструктивное месиво, Тишина расплескалась и здесь стоит. Я несу на Голгофу свой крест и всё, Обращает сомнения в действие. И рычит, извиваясь, чудовище. И внутри просыпаются демоны. Я не жду и не верю ни в помощь, и Ни в людей. И не знаю, где все они... Только мёртвое поле бесчувствия И ограда скрывает распятие... В это пекло стремительно мчусь и я, Что

Взрывается первое слово глаголом - Второе пришествие будет не скоро. И с третьей попытки рождается голем, Что с цифры "четыре" осветит весь город. А дальше - разруха. Уйду я на пятый. Шестое предчувствие мне не поможет. Себе подготовив седьмую палату, Восьмую планету почувствую кожей - Штормит, что похлеще девятого вала- Так десять ведомых шагают на смерть. И Одиннадцать в среднем - казалось бы мало, Но выбор двенадцати важен в моменте. И год завершает двенадцать ударов. Одиннадцать раз отмечается грешн

То ли пепел в глаза, то ли время закрыло всё ширмой. Заскрипели костры пламенеющих кровью небес. Я рисую себя. И поспешно зеркалится мир мне, Отражая искусство под тенью забытых чудес. Этот хаос ведёт через пропасти, бури, барьеры, Что растут беспрерывно в моей суетной голове. И во взгляде моём улыбается прошлому Кэрри, Всё сжигая и веря, что в будущем есть только свет. Я рисую себя. И в безумии краски тускнеют. Слишком мало живого привносит худая душа. Догорает закат. И встречает меня в эмпиреи Бесконеч

Вселенная сложнее, чем два пальца. Сложнее, чем искусная резьба И сколько в отражение не пялься, Бессмысленно увидеть в нём себя. Свои черты избыточно и честно Впиваются. И что не говори, Вселенная охватывает весь мир, Тем более, когда она внутри. И сколько слов осыплется, не знаю, Но сердце отрезвляюще ревёт. Размашистое чувство, словно аист, Несёт меня сквозь звёзды по кривой. Такой свободы нет и мне не светит, Огромный шар пугающе велик- Не помогает жить попутный ветер. И всё, что нескончаемо болит Взры

А время, знаешь, движется по спирали, И алгоритмы будто одни и те же: Не знали друг друга->любили->не знали. Бывает иначе. Бывает. Но реже... Как правило люди теряют - по списку: Терпение, волю. Порой: всё и сразу. Кому надоело, кому-то все риски Туманят и душу, и сердце, и разум. И если бы двое. Но кто-то гремит и Пытается склеить. Взрывается воздух. Уходят часы, мотивация, литры... Ни разу ещё не сошлись, сука, звёзды... Как правило: люди находят замену, Иначе не могут приматы совсем и Пускают любовь, ка

Передерживай чувства и взращивай гнёт. Говорят: мысли шире, твой мир ирреален. Веселись и надейся, что кто-то спасёт В тишине подворотни и хаосе спальни. Не могу я один... Слишком долго один - Так играет заря и кровавые пятна Проступают. Я вижу как бьётся в груди Непонятное нечто и как-то невнятно. Дай мне время и всё превратится в нарост, Что потом перепачкает тонны бумаги. Этот мир, приглядеться, банален и прост, Но для тех, кто нашёл в безрассудстве отвагу. Безразличие тянется. Рвётся листок. Горизон

Слова не пули, но тоже больно. Сквозными мысли влетают в мир, но За каждой рифмой чужие роли И одиночество чёрной ширмой. Скрывает небо безликий пепел - Сегодня солнце не выдаст свет мне. Блуждаю снова в ментальном склепе, Где сквозняки заменяют ветер. И нет свободы, такой чтоб ахнуть, Чтоб разлететься на сто осколков. А всё, что цело - калечит страх мой, Который я прорастил поскольку Слова не пули, но тоже в сердце. И проще жертвой, чем жечь кого-то. Я растекаюсь водой под берцем, Который топчет мою свобо

Напиши я хоть сотню виршей, Прочитай бесконечность молитв, Но не вывести шрам на душе, Что кровит и всё так же болит. Эта боль не утихнет и то, Как сбежать от неё и спастись Не расскажет, пожалуй, никто, И не примет в себя белый лист. Так стекают по букве слова, И летят каждой каплей на дно. В этом всём только я виноват, Что внутри пустота. И давно Из проблем, недоверия, дум Раздуваю свой внутренний шар. И всё жду, с нетерпением жду, Как раскатисто лопнет душа... 09.03.2022 художник: INEEDDOPAMINE

Алексей Филин

Алексей Филин

Алексей Филин - фото